Алексей Жарков - 99942 [СИ]
"Либо легко, либо невозможно… Хм, эта сентенция вряд ли применима к работе в органах. Тут либо находишь в ней зерно значимости, либо… ты не в органах".
Максим услышал глухой хлопок, похожий на взрыв небольшой петарды, следом второй, и обернулся.
В небольшое столпотворение у пекарни словно катнули шар для боулинга. Прохожие расступались, сторонились от мнимой линии удара. Одна "кегля" осталась лежать на тротуаре.
Все смотрели на упавшего, даже затормозивший на велодорожке парень. Нет, не все… Один выпадал из общей картины – удалялся, не оборачиваясь, обтекал зевак, словно слепой упрямец, обходящий эпицентр миниатюрного ядерного взрыва. Максим приклеился взглядом к затылку беглеца, в движениях которого виделась безразличность покидающей город чумы.
Мужчина в сером полупальто – в такую-то жару! – и чёрных брюках прошёл метров пятьдесят, остановился у припаркованного напротив аптеки "Рено" и открыл переднюю пассажирскую дверь. Он снял пальто, аккуратно и неспешно, словно придерживал что-то внутри одежды, тщательно сложил, обернув получившийся свёрток рукавами, и положил на кресло. Затем обошёл машину спереди и сел за руль.
Те несколько секунд, когда Максим всматривался в далёкий быстрый профиль возможного стрелка, в его разум бросили и притоптали зёрна смутного узнавания. Где-то он уже видел это лицо…
Улица набросилась голосами, ярко-фиолетовыми и пронзительно-синими, потянула к себе, точно лицо невнимательного любовника. Максим запомнил номер "Рено" (каждая цифра и буква имела свой привкус) и рванул к лежащему на тротуаре человеку. По улице плыл пороховой дым, настырный, теснящий остальные запахи, но бессильный перед непобедимым врагом – открытым пространством, рвущим его миллионами соблазнов и направлений. Ароматное эхо выстрелов щекотало лицо Максима.
– Скорую! Вызовите скорую! – Толпа пришла в движение, но быстро убедила себя, что просьбу обязательно выполнит кто-то другой, и поэтому Максим нашёл среди лиц самое бледное и участливое и обратился конкретно к нему. – Наберите "103"! Скажите, что человек ранен! Быстрее!
Участливое лицо кивнуло, нырнуло в экран мобильного.
Максим присел на корточки. Рубашка раненого пропиталась кровью. Он принялся расстегивать её и почти сразу увидел в груди два пулевых отверстия: одна рана багрово пузырилась, всасывая в лёгкое воздух.
От обступивших место происшествия людей расходились узоры яркого света:
убилиубилиубили
ОБРЕЗунегобылподкурткойОБРЕЗ
этоЖЕВРОДЕказанцевполитик
помОгитеему
ХВАТИТСНИМАТЬ
Человек на плитке корчился от боли. Если бы чужая боль имела цвет, то наверняка – оттенок мутного льда. Дроблёные движения издавали трескучий звук – так стонет ствол дерева на крепком морозе.
Рядом присел парень, тот самый – с участливым лицом.
– Едут, – сказал он.
Максим кивнул, не обращая внимания на то, что "карусель" насытила голос парня металлическим блеском.
– Чем помочь? – спросил парень.
– Знаете, что делать?
– Не уверен… Но могу делать то, что скажете.
– Хорошо, – Максим убрал руку от шеи рослого мужчины: пульс был. – Найдите плёнку или что-нибудь ещё и закройте вот эту рану.
– Понял… пакет подойдёт?
– Да.
Кто-то передал платок, женщина с детской коляской, в которой лежали пластиковые контейнеры-сумки с едой, протянула упаковку марлевых салфеток.
Раненый захрипел. Максим, пытаясь остановить кровотечение из второго пулевого отверстия, узнал его – какой-то кутила-чиновник из телевизора, владелец спортивных клубов и компаний, вот только фамилия не всплывала, пряталась в многослойном иле памяти. Максим особо и не упорствовал. Какая к чертям разница – Чичиков или Рябцев? Несколько пуль, сыграв невидимые роли в скоротечном эпилоге под названием "Покушение", предварили тягомотину дальнейших событий. Покушения, в большинстве своём, красочны лишь в кино, реконструкциях криминальных событий и книгах. Их смакуют и выпячивают, подавая с различных ракурсов или от лица нескольких героев, нередко, самого убийцы. В реальности же для случайного свидетеля всё сводится к грохоту взрыва или хлопку выстрела, дымящейся машине на мостовой или телу на тротуаре, стонам, растекающейся крови, гомону зевак и ожиданию помощи. В большинстве случаев – именно к этому. А дальше – работа следствия: бумажная волокита, допрос свидетелей, серпантин телефонных звонков и оперативных совещаний. Поиск убийцы, которого режиссёры или писатели с радостью наделили бы сверхчеловеческой силой, напористостью и, если быть откровенным, тупостью, заставив атаковать бронированную машину жертвы на двухъярусном МКАДе. Или преследовать цель в лабиринте торгового центра, гнаться с непоколебимым лицом, в чёрных очках, в чёрном костюме, с чёрным пистолетом с глушителем, готовым легко и элегантно устранить десяток случайных свидетелей.
– Если ему станет трудно дышать, приоткройте, чтобы вышел воздух.
– Хорошо, – сказал парень с участливым лицом, прижимая к ране импровизированный тампон из марли и обрывков полиэтиленового пакета. Дыхание помощника обдавало Максима колющими прикосновениями. Нагретая плитка пахла как мятный отвар. От крови тянуло пульсацией сердца.
Раненый схватил Максима за руку, на удивление сильно и решительно для человека, в которого всадили две пули.
– Я только… хотел… только…
– Тише. Берегите силы. Не двигайтесь.
Из кармана брюк лежащего на тротуаре мужчины выпал гибкий электронный лист, сложенный вчетверо. Максим поднял его свободной рукой и на автомате сунул в свою сумку, чтобы не затоптали. Зрителей заметно поубавилось, видимо, многих спугнула перспектива быть привлечёнными в качестве понятых.
Максим обратил лицо к небу, и солнечный свет принёс привкус корицы, робкий и мимолётный. Похоже, "карусель" останавливалась. Когда он снова посмотрел на раненого – тот улыбался. Перепачканные кровью губы делали эту улыбку жуткой.
– Я лишь хотел… купить заварных… целый пакет заварных… ха, какая разница… днём раньше или днём позже… всё равно… будущего всё равно… больше нет…
От мужчины не пахло алкоголем, но зрачки были расширены – это могло объяснить его улыбку и отдающие бредом слова.
– Не говорите, – сказал Максим. – Слышите, едут.
И только тогда почуял аппетитно-пышный аромат свежего хлеба.
4
Первой приехала группа задержания из Департамента охраны, во время вызова ошивавшаяся у торгового центра в двух кварталах от места преступления, следом – машина "скорой помощи".
Врач и фельдшер – две мрачные женщины, воинственный вид которых мог спровоцировать мгновенное выздоровление или рецидив старой болячки, как повезёт, – проникли в поредевшее столпотворение, точно перекись водорода в порез. Забурлило, зашипело, вскрикнуло – и вскоре рядом с лежащим на плитке мужчиной остался лишь Максим, остальные отступили на безопасное расстояние.
– Я – следователь, – сказал Дюзов.
– А я – эскулап, – сухо парировала низкорослая валькирия, старшая в бригаде. – Попрошу.
Рука отодвинула, рука бегло осмотрела, рука вогнала обезболивающее и укол против столбняка.
– Вы расследуйте, расследуйте, – сказала фельдшер. – А мы будем спасать.
– Я здесь как свидетель.
– Тогда не мешайте.
Два полицейских из группы задержания поглядывали поверх голов суровых женщин, облачённых в красные жилеты со светоотражающими нашивками.
Аппарель кареты "скорой помощи" опустилась с немощным скрипом. Тележка-каталка стукнулась о внутренности машины, сдала назад и выкатилась-таки со второй попытки – санитар, прикусив нижнюю губу, орудовал джойстиком пульта управления. Пациента уложили на носилки, которые подняли и снова зафиксировали на алюминиевой раме. Диковатая улыбка давно слетела с бледного лица, глаза раненого были закрыты; рослый и неподвижный, он едва умещался на прорезиненном матраце. Дыхательная трубка, механическая вентиляция лёгких…
– Ранения в грудь! – почти кричала старшая. – Внутривенное! Компоненты крови! И опусти подголовник!
Санитар "припарковал" пострадавшего в салоне, где уже активировали мини-операционную.
А потом аппарель поднялась, водитель сплюнул в окошко, двери захлопнулись, проблесковый маячок взвыл и неотложка умчалась в сине-красных переливах. Какое-то время улица не знала, что ей делать дальше: в каком ритме жить, какими делами заняться.
Максим подошёл к старенькому "Форду", открыл дверь и сел на заднее сидение, поставив ноги на бордюр. Он смыл кровь на руках дезинфицирующей губкой. Повалился на спинку, потёр лицо ладонями, на секунду замер, резко встал, выбрался из салона и захлопнул дверь. Посмотрел на автомобиль с надеждой.
Царапина по всей правой стороне машины никуда не делась, напротив, словно углубилась и раздалась. Казалось, что существо из другого измерения силится разомкнуть свои пересохшие губы. Максим издал невесёлый смешок: "Улыбайся, имеешь право. Представление выдалось на славу".
